160 лет назад был законодательно определен обряд гражданской казни, который применялся к лицам, лишенным прав состояния. Об этом обряде советские школьники, плохо понимавшие, что это такое, писали в сочинениях, что "Чернышевского казнили, но не насмерть". И они не так уж сильно ошибались. В русском праве казнью называли любые телесные наказания, в том числе и те, которые не предполагали смерть осужденного. Но зверские избиения, отрубание конечностей и накладывание клейм были столь мучительны, что наказываемые сотнями умирали от руки палача даже тогда, когда смертная казнь была в России официально отменена.
Казнить нельзя помиловать.
В Древней Руси казнью называли любое не связанное с денежным штрафом наказание. При этом никаких специальных ритуалов совершения казни не было. Преступнику, следуя принципу "око за око, зуб за зуб", наносили такие же телесные повреждения, какие он нанес своей жертве. Но постепенно все большую популярность приобретали наказания в присутствии толпы любопытных. Публичное наказание кнутом практиковалось уже при сыновьях Ярослава Мудрого. В летописях имеется немало рассказов о том, как князья секли провинившихся перед ними горожан. Пользовалось популярностью и отрезание различных частей тела преступника. Летописи сообщают, что еще в XI веке Новгородский епископ Лука Жидята отрезал нос и обе руки холопу, пытавшемуся его оклеветать. А за еретические или крамольные высказывания можно было лишиться языка.
Кроме запугивания, такие наказания имели и практический смысл, поскольку увечья выполняли ту же роль, какую в XX веке выполняла отметка о судимости. По отсутствию руки, пальца или языка можно было отличить преступника от мирного обывателя. Широко применялись и клейма, которые ставили прямо на лицо. Уже в XIV веке документы сообщают о практике клеймения воров ("татя всякого пятнати"), причем ставили клейма не на закрытые одеждой части тела, а на лицо.
При Иване Грозном, питавшем определенную слабость к казням и пыткам, количество людей, убитых и искалеченных по решению суда, резко возросло. Больше всего страдали обвиняемые в преступлениях или неуважительных высказываниях по отношению к главе государства. Просматривая судебные дела, иногда натыкаешься на поразительные перлы. Например, мужик по имени Степан поплатился за пересказ сна, который видела его жена. В этом сне мученик Никита велит ей перестроить избу и самой поселиться в сенях, тогда ее приемный сын станет царем. Мужик рассказал об этом соседу, который поспешил донести куда следует. Несчастного Степана били батогами и отпустили с наставлением: "Не верь в сон". Понести наказание можно было и за тост. Некий драгун по имени Евтюшка как-то по пьяному делу сказал: "Был бы здоров государь-царь великий князь Алексей Михайлович да я, Евтюшка". Добрые люди стукнули на любителя произносить тосты, и его до полусмерти избили батогами за то, что приравнял себя к царю.
Обрезание и отсечение
Держать преступников в тюрьме -- удовольствие дорогое, заставить их работать догадались относительно поздно, поэтому в течение долгого времени казнь оставалась основным способом расправы с правонарушителями. Согласно Судебнику 1497 года, к лишению жизни приговаривались убийцы, разбойники, воры, поджигатели и, конечно же, изменники.
Способов лишения жизни было много, и в большинстве своем они были весьма жестокими. Колесование, подвешивание за ребро, заливание в горло расплавленного металла (так наказывали фальшивомонетчиков) были делом вполне обыденным. Для жен, отравивших мужей, существовала специальная казнь: закапывание в землю. Женщину закапывали на людном месте так, чтобы на поверхности оставалась одна голова. Часовой следил за тем, чтобы жертву не кормили и не поили. Это была долгая и мучительная смерть. Сострадательным прохожим разрешалось лишь оставлять деньги на похороны да на церковные свечи.
И все же российские судьи предпочитали калечить, а не убивать. Уложение 1649 года предписывало отрубать правую руку тем, кто осмеливался в присутствии царя замахнуться на кого-нибудь мечом или ножом или силой врывался в чужой двор. Вору руку отрезали за кражу лошади, подьячему (чиновнику) -- за неправильную запись показаний во время судебного процесса. Палец отрубали за нанесение легкой раны; пойманному в первый раз вору -- мизинец и безымянный палец. Левую руку до запястья рубили за две кражи, за нанесение тяжелой раны или за третью кражу рыбы из садка. Левую руку и правую ногу рубили за один разбой, за ограбление церкви, за убийство в драке в пьяном виде. Лишиться рук, ног или пальцев можно было за незаконную продажу водки, подделку медных денег. Отрезанные части преступных тел использовали для наглядной агитации. В Указе 1663 года говорится: "Отсеченные руки и ноги у больших дорог прибивать к деревьям, и у тех же рук и ног написать вины и приклеить, что те ноги и руки -- воров и разбойников и отсечены у них за воровство, за разбой и за убийство... чтобы всяких чинов люди знали про их преступления". В отличие от рук и ног, отрезанные уши на деревьях не вешали. Отрезание ушей было надежным способом заклеймить преступника, не лишая его способности трудиться. Закон запрещал принимать на работу людей с отрезанными ушами, если у них нет бумаги, подтверждающей, что они уже понесли наказание за все свои преступления. Правда, уши резали относительно редко. Один из указов XVII века предписывает отрезать уши уличенным в четвертый раз в хранении табака, то есть, попросту говоря, курильщикам-рецидивистам.
Подобного рода наказания получили настолько широкое распространение, что пыл любителей воспитывать при помощи топора и щипцов приходилось ограничивать. Алексей Михайлович издал специальный закон, запрещающий калечить окружающих без решения суда.
Торговая казнь
И смертная казнь, и отрезание конечностей, и избиение кнутом совершалось в людном месте, как правило на рыночной площади, поэтому публичное наказание обычно называли торговой казнью. Но граница между смертной казнью и отрубанием конечностей часто оказывалась весьма условной. Так, в 1689 году в Соликамске приговоренному к смертной казни разбойнику в порядке особой милости учинили "казнь с пощадой", то есть отсекли только левую руку и правую ногу. Но преступник милости не оценил и в процессе экзекуции скончался.
 |
| Во время публичной казни каждый зритель имел шанс нанести осужденному пару ударов, если палач попросит, или в случае отказа самому лечь под кнут |
Торговая казнь была не только плохо совместимым с жизнью испытанием, но и несмываемым позором. Уложение 1649 года назначает кнут за 141 преступление. В зависимости от числа ударов закон различал простое битье, битье "с пощадой", "с легкостью", "несчадное", "с жестокостью" и "без милосердия". Несчадным битье считалось, если число ударов превышало 50. Для усиления наказания казнь могла совершаться "при многих людях". В этом случае осужденного водили по людным местам, осыпая в пути ударами. При этом виновного, например, во взяточничестве били, привязав ему на шею кошелек, дорогую шкурку, жемчуг или соленую рыбу, то есть те предметы, которыми он брал взятки. Вот как описывал торговую казнь путешественник Адам Олеарий, наблюдавший ее в 1634 году: "Преступники... должны были обнажить свое тело до пояса и прилечь на спину стоящего на ногах прислужника палача... Перед исполнением наказания служитель судьи, находившийся тут же, прочел в особой записке, сколько ударов должно было дать каждому из преступников, и затем, когда означенное число ударов было нанесено, он кричал: 'Полно!', т. е. довольно. На этот раз каждый мужчина получил от 20 до 26 ударов, а женщина -- 10. По исполнении этого наказания на спинах несчастных не осталось целой кожи даже на палец шириной, и они имели вид животных, с которых содрана была кожа... После всего этого каждому виновному в продаже табака привешивалась на шею пачка с табаком, а продавцам водки... водочная фляга или склянка; и в таком виде связанных за руки... преступников провели сперва близ города и затем обратно в Кремль, и во все это время продолжали бить кнутом". Более легким было наказание батогами, то есть толстыми прутьями с обрезанными концами. Наказываемого клали на землю лицом вниз, один человек садился ему на голову, другой -- на ноги. Каждый из них брал по два прута толщиной в мизинец и бил, пока распоряжавшийся наказанием не прекращал порку или же пока не ломался один из прутьев. Во время наказания преступник должен был кричать "виноват!", а после кланяться в ноги.
Сквозь строй
Считается, что апогея жестокости пытки и казни достигли при Иване Грозном. Однако при Петре I было не лучше. К тому же наказания петровского времени поражают своей несправедливостью. Императора волновала не тяжесть преступления, а сам факт противостояния государственной воле. Поэтому за повторное воровство и за бросание сора на улице полагалось одинаковое наказание. Петр любил эффектные мучительные казни. При расправе над участниками стрелецкого бунта зачинщикам сначала перебили руки и ноги, а затем их привязали к установленным на Красной площади колесам: так агонию растянули на несколько суток. Прорубивший окно в Европу император охотно пользовался и таким азиатским способом казни, как сажание на кол. На колу погибли некоторые из друзей царевича Алексея. Колеса с привязанными к ним руками, ногами и головами казненных были таким же символом эпохи, как европейские костюмы и бритые лица.
 |
| Выставленные на городских улицах руки и ноги должны были всякому доказывать, что здесь почитают правосудие |
Зато количество членовредительских наказаний при Петре заметно уменьшилось. И произошло это по причинам вполне практическим. Государство не хотело содержать безруких и безногих подданных, поэтому у оставляемых в живых преступников больше не рубили рук и ног, а ограничивались клеймением и вырыванием ноздрей. Отсутствие носа не мешало каторжным работам во благо государства.
В Петровскую эпоху появилось наказание шпицрутенами. Процедура была крайне жестокой. Ставили два длинных ряда солдат, в руке у каждого был прут. Осужденному обнажали спину и привязывали его к ружью так, чтобы штык упирался в нее. За это ружье осужденного вели сквозь строй, причем бежать он не мог, так как при резких движениях в него вонзался штык. Все проходило под барабанный бой. Так наказывали за чернокнижие, прелюбодеяние и другие антиобщественные поступки. Несмотря на мучительность этого наказания, после шпицрутенов человек не считался обесчещенным. Если после торговой казни солдат не мог служить, так как считался опозоренным, пройдя сквозь строй, можно было спокойно возвращаться к исполнению служебных обязанностей. Шпицрутенами наказывали и в середине XIX века. Сохранилось описание публичного наказания разбойников Быкова и Чайкина, которые в 40-е годы XIX века держали в страхе Казанскую губернию. Их приговорили к 12 и 11 тысячам ударов, выжить после которых невозможно. "Первого повели Быкова, а спустя некоторое время -- Чайкина, так что оба шли друг за другом и, получая удары шпицрутенами, испускали раздирающие душу крики... Уже после первой тысячи спины их побагровели, покрылись лоскутьями изрубленного мяса, спекшейся крови и вспухли... Быков и Чайкин извивались, подобно змеям, желая облегчить страшную силу сыпавшихся на них ударов... Сама погода не благоприятствовала... сильный ветер гнал столб пыли и засыпал раны несчастных. Оба они умерли в тот же день".
Смягчение нравов
Идейную борьбу со смертной казнью начала Елизавета Петровна, которая запретила приведение смертных приговоров в исполнение до их утверждения Сенатом. Сенат же приговоров не утверждал, в результате чего казни в исполнение не приводились. Императрица отказалась подписать и новый свод законов, поскольку в нем не только сохранялась смертная казнь, но и вводилось никогда прежде не практиковавшееся в России разрывание преступников лошадьми. В течение XVIII века телесные наказания смягчались, хотя происходило это очень медленно. Именно тогда начали использовать плети, которые были все же более гуманным орудием, чем кнут. Кроме обычных плетей в армии пользовались кошками и линьками, то есть веревками с узлами. Эти армейские плетки быстро завоевали популярность у штатских палачей. С 1724 года кошками наказывали извозчиков, когда они ездили на невзнузданных лошадях, с 1725 года -- нечестных торговцев хлебом, а с 1739-го -- торговцев овощами и фруктами на улицах, так как эта торговля была привилегией женщин и детей. Во времена Анны Иоанновны кошками стали наказывать проституток, которых раньше били кнутом.
Официально борьбу с истязанием начала Екатерина II, заявившая, что "все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить". Реализация этой декларации разрушила бы всю принятую в России систему наказаний. Императрица отменила телесные наказания лишь для представителей привилегированных сословий. При этом всячески подчеркивалась позорность телесных наказаний. Преступникам, обесчещенным публичной поркой, запрещалось жить в столице.
В XVIII веке всех взрослых преступников начинают наказывать розгами, которые раньше считали совсем уж несерьезным инструментом и использовали для воспитания детей. Сама Екатерина наказывала розгами придворных.
"Не удовлетворяет цели правосудия..."
После того как Екатерина II избавила дворян от телесных наказаний, общество стало видеть в таких наказаниях зло, с которым рано или поздно следует покончить. При Александре I от телесных наказаний освободили купцов первых двух гильдий, священников, их жен, дьяконов и монахов. В 1817 году в Москве был учрежден комитет, который должен был ответить на вопрос, стоит ли сохранять членовредительские наказания. На первом заседании председатель комитета граф Тормасов сказал: "Государь император, обращая внимание на употребление доныне телесного наказания кнутом и рвания ноздрей с поставлением знаков и находя, что сие наказание сопровождалось бесчеловечной жестокостью, каковой нет примера ни в одном европейском государстве... повелел войти в рассмотрение, каким образом эти наказания можно было бы заменить другими, которые, не имея в себе ничего бесчеловечного, не менее того удерживали бы преступление и служили бы для других предохранительным примером".
Комитет постановил уничтожить торговую казнь, заменив ее наказанием плетьми с предварительным выставлением у позорного столба. Члены комитета считали, что такое сравнительно мягкое публичное наказание будет вызывать у зрителей не жалость к преступнику, а омерзение. Однако отменять торговую казнь публичным указом не решились: народ мог подумать, что теперь отменены все наказания вообще. Реформу отложили до издания нового Уложения, где это можно было бы провести незаметно, а пока решили отказаться лишь от вырывания ноздрей. Только в конце царствования Александра Государственный Совет все же проголосовал за отмену кнута и клеймения, однако этот указ был проведен в жизнь очень не скоро.
Несмотря на все гуманные идеи, Свод 1835 года предусматривает торговую казнь примерно за 50 преступлений. Так наказывали за богохульство, за богохульство по легкомыслию, совершенное в третий раз, за святотатство, за преступление против высочайших особ, за бунт, за сочинение пасквиля, за взяточничество, за умышленное убийство, за кражу младенцев, за мужеложество с насилием, за воровство и грабеж. Правда, закон запрещал наносить более 50 ударов кнутом, однако это ограничение не соблюдалось, поэтому Николай I издал указ, согласно которому судья за каждый присужденный им лишний удар палкой должен был платить 200 рублей штрафа.
 |
| Советские школьники искренне недоумевали, почему постоявшего у позорного столба Н. Г. Чернышевского следует считать казненным |
В XIX веке прогресс оказал свое влияние и на публичные экзекуции. Для наказания был создан специальный инструмент под названием "кобыла": толстая доска в человеческий рост с тремя отверстиями для шеи и рук преступника. На "кобыле" спина осужденного выгибалась, кожа натягивалась и рассекалась от первого же удара. "Кобыла" продолжала использоваться и после того, как в 1845 году наказание кнутом было запрещено. Палачам было приказано зарыть кнуты, чтобы сам вид этого орудия не напоминал о прошлом. Теперь за тяжелые преступления наказывали плетьми, что было более гуманно. Закон достаточно жестко регламентировал количество ударов, но особого смысла в этом не было, поскольку страдания наказываемого зависели в основном даже не от числа ударов, а от искусства палача. Если палач привязывал преступника к "кобыле" так, что тот не мог пошевелиться, то наказываемый умирал от паралича сердца на четвертом-пятом ударе. Если же его привязывали слабо, то он мог без риска для здоровья вынести и 90 ударов. Процедура публичной казни теперь выглядела так. После объявления приговора осужденного заковывали в кандалы и отводили в особую камеру, где его в течение нескольких дней посещал священник. В ночь перед казнью к зданию тюрьмы привозили специальную повозку. Утром на осужденного надевали чистое белье, особый черный кафтан и шапку. На грудь вешали табличку с описанием преступления. Потом два тюремщика усаживали преступника в повозке спиной к лошадям, привязывали его ноги и руки к скамейке, и процессия отправлялась к месту проведения казни. Впереди выступал жандармский унтер-офицер, за ним полувзвод солдат с барабанщиком, далее повозка, окруженная жандармами по два с каждой стороны. Наконец, другой полувзвод замыкал шествие. Подъехав к позорному столбу, рядом с которым стояла "кобыла", преступник выходил из повозки, с него снимали шапку, после чего он прикладывался к кресту. Затем осужденного передавали палачам, которые разрывали ему рубаху до пояса и прикручивали к "кобыле".
В 1846 году публичное наказание было дополнено особым обрядом гражданской казни, которая символизировала разрыв всех связей между обществом и преступником. Осужденного привозили к месту казни на черной повозке, на груди прикрепляли табличку с указанием вины. Если преступник был дворянином, то после оглашения приговора палач ломал над его головой шпагу. Появление этого обряда означало, что бесчестие теперь стали считать не менее страшным наказанием, чем причинение физической боли.
Отеческое внушение
В марте 1861 года князь Н. А. Орлов подал Александру II записку об отмене телесных наказаний. Мнение Орлова поддержал великий князь Константин Николаевич, который считал, что отмена телесных наказаний должна последовать за отменой крепостного права. 17 апреля 1863 года был обнародован указ "О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных". Согласно этому закону, было прекращено публичное наказание плетьми, клеймение, истязание женщин всех сословий, исключая ссыльных. Были уничтожены шпицрутены и кошки. Розгой теперь секли только крестьян по постановлениям волостных судов (до 20 ударов) и при невозможности заключить виновного в тюрьму (до 100 ударов). Для матросов во время плавания осталось наказание линьками. Закон сохранил наказание шпицрутенами, но после того, как военный министр заявил, что солдаты не будут выступать в роли палачей, так как это унизительно, осужденных перестали прогонять сквозь строй.
Общество стало видеть в истязаниях зло. В 1864 году мировые судьи утратили право назначать телесные наказания, а ведь именно они рассматривали подавляющее число дел, касающихся крестьян. Законодатели исходили из того, что для тех, кто с детства привык к побоям, розги не страшны, но телесные наказания не позволяют развиться чувству чести и нравственного долга. Уложение 1886 года оставляло телесные наказания лишь для бродяг, не помнящих родства (30-40 ударов), для малолетних ремесленников за самовольную отлучку и шалости (5-10 ударов), для корабельных служащих (5-10 ударов хлыстом). Кроме того, телесным наказаниям могли подвергаться крестьяне мужского пола, а также ссыльные, уже независимо от пола. В 1893 году последовал указ, запрещавший какие бы то ни было телесные наказания для женщин. Вскоре запретили бить бродяг.
Очень долго сохранялось наказание розгами крестьян. При этом наказанный розгами крестьянин лишался права занимать какую бы то ни было выборную должность. Наказание розгами казалось делом настолько обычным, что сами крестьяне не собирались с ними бороться. Лишь к началу XX века они стали видеть в розге не отеческое наказание, а позор. В свое время в газетах много писали о крестьянке Житомирского уезда, которая пожаловалась волостному старосте на то, что ее муж стал с ней холоден (парткомов, куда в последующие годы жаловались на неисполнение супружеских обязанностей, тогда не было). После того как невнимательного мужа высекли, он оскорбился и покончил с собой. Телесные наказания для крестьян были отменены лишь 11 августа 1904 года, и тут-то выяснилось, что другого способа урезонить деревенских хулиганов не существует. Многие земства, считавшиеся оплотом демократии и прогресса, ходатайствовали о возвращении телесных наказаний.
Дефицитная профессия
Отмененная Елизаветой смертная казнь эпизодически продолжала применяться и при последующих правителях. Достаточно вспомнить расправу над участниками восстания Пугачева. Но формальное ее восстановление обычно связывают с казнью пятерых декабристов, во время которой был выработан ритуал публичной смертной казни. К месту казни приговоренных привезли закованными в цепи. Перед виселицей цепи с них сняли. Декабристов одели в белые халаты с колпаками или мешками для головы, а на грудь прикрепили таблички с именами. При этом, как известно, веревки виселицы, на которой казнили С. Муравьева-Апостола, К. Рылеева и М. Бестужева-Рюмина, не выдержали, и их пришлось вешать снова.
 |
| Крестьянину было легче снять штаны и лечь на лавку, чем понять, почему розга мешает развитию чувства чести и нравственного долга |
Смертная казнь применялась в основном к политическим преступникам. Причем власти никак не могли понять, стоит ли казнить публично. С одной стороны, был многовековой опыт торговых казней, которыми успешно устрашали народ. С другой же -- казненные бунтовщики нередко вызывали сочувствие. К тому же смертная казнь совершалась достаточно редко, и катастрофически не хватало квалифицированных палачей. В 1861 году зрителей перестали пускать к месту проведения казней, поэтому мало кто был свидетелем непрофессионализма палача, который казнил покушавшихся на Александра II народовольцев. Присутствовавшая при казни супруга одного из чиновников МВД описывала это так: "Повешен первым Кибальчич. Его удачно повесили: он скоро умер. Потом Михайлов, который был четыре раза (если так можно выразиться) повешен: первый раз он оборвался и упал на ноги; второй раз веревка отвязалась, и он упал во весь рост; в третий раз растянулась веревка; в четвертый раз его пришлось приподнять, чтобы скорее последовала смерть, так как слабо была завязана веревка".
В августе 1906 года в чрезвычайном порядке был принят закон о военно-полевых судах. Столыпина, по инициативе которого этот закон был принят, не особо интересовала справедливость наказания. Для него было важно навести порядок, а не соблюсти справедливость. Закон требовал, чтобы военнослужащих расстреливали, а штатских вешали. Но из-за нехватки палачей повешение часто заменяли расстрелом. В некоторых тюрьмах функции палача брал на себя кто-нибудь из заключенных, которому за это сокращали срок. По мере роста числа казней число добровольцев постоянно росло.
А во время революции и гражданской войны казни и расстрелы заложников не регламентировались уже никакими законами. Большевики предпочитали, чтобы свидетели при казнях не присутствовали, но совсем отказаться от публичных казней не могли. Во время войны предателей и шпионов убивали не таясь. Нужно сказать, что смертная казнь, которая в советское время то отменялась, то вновь восстанавливалась, уносила куда меньше жизней, чем смерть в лагере от непосильного труда и голода. Избавляясь от неугодных граждан, государство легко находит способ обойтись без веревки или пули.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ